Читаем без скачивания Франсуа и Мальвази. II том - Анри Коломон

– Черт возьми!…

– Что? Вы что-то сказали?

– Ничего, так!

– Определенно я слышал вы чем-то недовольны?

– Я не доволен тем, что кораблем управляет не капитан!… Я понимаю что у нас полувоенное общество со случайным общим интересом, но давайте тогда быть хотя бы серьёзными людьми и мальчишество, один раз прокатившее в силу обстоятельств, я так понял по соответствующему отношению к нам, показавшихся действительно пожелавших подороже продать свой подвиг и потому принявшихся улепётывать подставленным задом. Только бы неопасным разрушением его они смогли бы увязать нас, но совершили неверный манёвр и подставились под огонь в упор по снастям и не получив также само увильнувшее позаду же судно. Уточняю, как некоторым могло показаться, мы не проходили борт о борт, но отвильнули резко в сторону и ушли от обстрела. Цапнули довольно удачно и отскочили от траекторий поражений. Это я отвечаю обещанно на заданный прежде вопрос. Интересно конечно будет их на баркасе послушать, что они скажут, но поймите и вы, через эти пол мили, да после того как мы их выслушаем нас уже отстреливать начнут. И чем тогда сможет нам помочь эта шлюпка?! Что бы они не сказали сейчас когда начнут долетать чугунные ядра всё сказанное будет сметено этим! Что бы они не сказали! На чтобы они не указали!

– Капитан, но вы взгляните только / протянул подзорную трубу /.

Но доктор д’Оровилл, который из-за контрастности видов ни черта не понимал того что он видит, успел вернуть де Фретте свой прибор.

– Ах, шельма, как заразительно махает, – говорил капитан, осматривая лодку с четырьмя гребцами и высоко стоящего на носу итальянца, экспансивно жестикулировавшего в сторону, куда он не преминул взглянуть.

– Я вижу там пристань, ей-богу я вижу там отличную пристань, внутри скалы! – говорил Франсуа ликующим голосом.

Но де Фретте ничего не видел, там все было в скалах. Волнение не давало сосредоточиться, а спрашивать где, у седоватого капитана не давало самолюбие. Оставалось понадеяться на то, что хваткая молодость в лице шевалье права.

Д«Обюссон однако имел некоторые сомнения относительно того, что он видит. Его взгляд выхватил в каменном лабиринте площадку, сходную с тем за что он ее выдал, но возможно ли туда пристать? – вот в чем был вопрос для взявшего на себя большую ответственность Франсуа. Сейчас и ему перестало быть все предельно ясным. Замучили вопросы о потере расстояния, и самый основной: можно ли подойти к той пристани. Изрезанность берега продолжала оставаться для него загадкой. То не был еще самый угол залива, но виделось все как будто вдоль, и вперед на самом краю выступала массивная горка из-за которой на веслах выплыла лодка, и неясно между ней ли, или в непролазном тупике находилась пристань. Хотя точно можно было установить имеющуюся там кромку воды. Но что возможно для лодки, то нет для брига.

Уставшие гребцы сменились, заместо сломавшейся поставили новую доску слегка обтесанную на конце. С новыми силами прибавилось ходу. Капитан де Фретте, давно подозревавший что ветерок, который он чувствует, поддувает в спину, наслюнил палец. Последовавший затем приказ гласил поднять все пять ярусов прямоугольных парусов.

Чем ближе бриг «Ореол» подходил к патрульной лодке тем более прояснялась картина. Горка оказалась горой окруженной со всех сторон водой – то есть островом, находящемся на значительном удалении от скалистого берега, где и была вырублена широчайшая площадка, к которой без сомнения можно было пристать. Но можно ли с нее было выбраться? —задал Франсуа сам себе вопрос. Однозначно – можно, раз махали, и раз пристань была твореньем рук человеческих. Не в самом же деле ее вырубили англичане для западни… У него хватало внутренних сил шутить, самым наидурнейшим образом, какой возможен в самое ответственное время с мелкой дрожью в теле, может не бываемой, но внутренне ощущаемой. Капитану же де Фретте было не до дурости в голове, дистанция которая поминутно сокращаясь, сейчас немногим превышала милю из-за неожиданно возникшей мысли сократилась еще на расстояние пушечного выстрела!? Линкор «Арчибальд» сближаясь уже вынужден был несколько повернуться к ним бортом, но все равно был виден мощный киль линейного судна разрезающий водную поверхность, создавая при этом бурливые волны, расходящиеся по обе стороны.

Предпочтительнее было наблюдать за «Арчибальдом» простым глазом, де Фретте насмотрелся сегодня до боли в глазах, изучив кажется досконально, но и так он был прекрасно виден со всеми шестью или семью ярусами белых парусов.

Ветер перестал надувать паруса, но не затих, а изменчиво задул супротив. Как не незаметно произошла сия манипуляция она отразилась на скорости и состоянии парусов. Их пришлось опять убрать. Как пригодились весла, когда-то из досок выдуманные шевалье Франсуа, он себе представить не мог, находясь все время в азарте погони! Единственное что двигало ореольцев к спасению, это они сами!

Очень хорошо было уже видно кормчего на лодке, продолжавшего стоять, но уставшего махать. Четыре гребца, сидевших в лодке, продолжали грести в направлении к ним, рискуя оказаться выставившимися перед линкором.

Рулевой без приказки капитана стал легко заворачивать вправо, дабы зайти в пролив между островком и выгибающимся берегом. Патрульная лодка итальянцев развернулась носом по курсу брига и развивая ход стала сближаться с траекторией прохождения «Ореола». В какое-то время они сблизились настолько, что с лодки за борт корабля перекинули конец веревки, его подхватили сразу несколько человек. Гребцы по левому борту остановились, считая что лодку должно снести на их весла, но этого не произошло. Как только конец веревки был закреплен с легким отклонением от перпендикулярности к борту, она повела лодку за собой. Таким то довеском оказался очень недоволен д’Олон, гаркнувший на гребцов: не зевать! Но остальные собравшиеся с большим интересом прислушивались, а все больше присматривались к тому что им говорит или спрашивает итальянец. Некоторые слова были удивительно сходны, но безудержный поток слов заглушил проблески понимания. Так и не было понятно, что он к ним имеет, или от них хочет. Д’Олон немного понимал по-итальянски, но все свои лингвистские способности затратил на родной французский, на котором предлагал перерубить веревку и ее концом заткнуть надоеде глотку. Непонятно почему граф так ополчился когда все живейше интересовались?…может быть потому что в самом начале услышали слово пароль, и принимая прежде прозвучавшую шутку за чистую монету, а их за таможенников, приставших к ним в самое неподходящее время с самыми идиотскими вниманиями, не желал иметь с ними дела, а на буксировку тратиться потенциями.

Как знаток английской артиллерии д’Олон / плавал на линкоре / в своей нервозности оказался на высоте, совсем вблизи разорвался выстрел дальнобойной гаубицы. С верхней батареи. Опасениям, вызывавшим тревогу суждено было сбыться, не доходя до прикрытия острова-горы три ядра с большим они подпали под обстрел, но самое страшное ожидалось как раз по выходе из-за нее, вернее когда гору должен был обогнуть «Арчибальд». Он уже сейчас устремился на разворот оставляя за собой ярды, словно прыжки. Об этом думал д’Обюссон, когда заметил что аббата Витербо поблизости нет. Бросив подзорную трубу на поверхность бочки и перекинувшись с капитаном де Фретте парой слов, подошел к борту.

– Чио!…инглэзе бастименто!

– Кабише!…

Франсуа так же невтерпеж было слышать долгую пространную речь, но послать его на все четыре стороны не хватало моральных сил, слишком бесстрашно и сознательно себя вел итальянец, гортанным и тенорным голосом с выразительной хрипотцой выспрашивая у них пароль, а так же предлагавшимся в лоцманы.

– Сейчас я ему напишу пароль! – говорил де Фретте когда узнал в чем дело. Он оторвал от карты полоску, принявшись на ней писать находившимся возле грифелем.

Прогремел второй выстрел, сделав небольшой недолет, попадать было необязательно. «Арчибальд» едва ли не перестреливал французский бриг на подходе к причалу, и самое главное было то, что линкор отвернулся батарейным бортом, но все равно был виден, пока обозрение еще не закрывалось надвигавшейся как тень горой. Франсуа охватила усталая успокоенность, в какой-то степени вызванная обреченностью; обреченностью даже самой быстрейшей высадки, если они успеют причалить… и он вздрогнул, заметив краем глаза темное массивное тело подобранной с краев горы-острова имеющей правильную шапковидную форму.

Де Фретте свернул написанное в несколько раз; подойдя к борту швырнул записку написанную на испанском, как выяснилось потом… свой приговор.

К удивлению собравшихся итальянец читать ее не стал, а только бережно заложил в нагрудный карман куртки и… попросил жестом руки отпустить конец веревки. Граф д’Олон, которому они мешали гребсти, махом это сделал, не приводя однако в исполнение угрозы подергать за веревку, так чтобы лодка перевернулась вместе с ними вверх дном.